Форум » Духовность... » Змиулан. » Ответить
Змиулан.
Вратко: Болезненная для иеня тема, бо есть в ней что-то определяющее ясность для меня в родноверии, но инфы мало. Уже и у магов перекопал всё, но кусочки картины былого соединяются лишь во фрагменты. Попробую грубо изобразить: В древнейшие доарийские времена, на нашей прародине в предгорьях Чёрного моря жил царь Змий (он же Змиулан, Ящер(?), Огненный Змей, Змей Горыныч(горный), Черномор, Мор, Морок, Морской царь, возможно и Индрик-зверь про него, Чудо-Юда(юда ныне звучит как веда)). Считалось, что в Черном море живёт Чернобог, и забирает к себе смельчаков, что дерзнут проплыть. Змий был как бы посредником, форпост перед Навью. Змию раз в 3 года на жертвенное услужение (тип жертвоприношения) 3 царства отдавали по лучшему воину (или по 3 воина, отсюда видать 33 богатыря с Черномором, а выявление лучшего возможно и есть день Перуна). Через год Змий устраивал обряд,и если Чернобог принимал жертву, то воины проходили инициацию (не то отваром поили, иль водой какой-то из особого источника), после чего мог ходить на любое войско в одиночку и побеждать(напоминает Илью Муромца, и отвар берсерков). Воинов этих прозывали змеи(говорят о том, что они в зверей, птиц превращаются, и пр.), а они с радостью уходили в услужение Змию. вот что странно-победил его некто, ассоциируемый с громовержцем (соотв. Перун), а в описаниях Перуна, его свита змеи...!!! Вообще по этой теме знает кто чего?
Ответов - 12
Вратко: из ответа Огнеяра Халы, воздушные змеи южных славян, как правило, не враждебны людям. Ближайшее родство с Халами заметно в китайских Драконах.
Вратко: да, в древности все названия переносили из тех мест, откуда пришли. Точка отсчёта - современное Чёрное море (основополагающее из перенесённых названий). Ящер да, не от туда, но косвенно думаю причастен-слияние образов. Ведь Змиулана стали воспринимать реальным змеем, и его воины-оборотни(БЕРСЕРКЕРЫ ИЛИ НЕЧТО БОЛЕЕ?) змеи тоже воспринялись буквально. Ещё узнал из упоминаний в арабских источниках - последователи царя Змея колдуны, и противники... жрецов Огня, запечатавших вход в наш мир древним змеям (похоже). Вообще Змиулан накладывается на образ Велеса с одной стороны, и Перуна с другой.
Вратко: Из славарей: Медуса Горгона=хозяйка медной горы=Златогорка (Латыгорка) родила Коляду. Горгона-также горная, Medus(красная, огненная). Возможно относилась к Золотому царству, над которым восходило и заходило солнце. Одна из 3-х сестёр горгон(змеедев). Горыня, Дубыня и Усыня соответствуют трём Чудо-юдам (3, 6 и 12-главым), трём царствам навьим-бронзовом, серебряном и золотом (се их цари-воробей, ворон и орёл и т.д.), а их отец-Вий, Чернобог. ЮША - Змей, несущий Землю. Имя его сохранилось в народных говорах, родственные имена - Яша, Ящер. Славянский "родственник" индийского змея Шеши. ЧЕРНОМОР, ЧУДО-ЮДИЩЕ, МОРСКОЙ ЦАРЬ -царь подводного мира и темного царства, противник Перуна в свадебном мифе. Пытался жениться на Диве-Додоле, но был отвергнут. Низвержен Перуном на морское дно. В народной мифологии он - муж царицы Белорыбицы. ЧЕРНЫЙ ЗМЕЙ - воплощение всех темных сил, родился от мировой Уточки в начале творения. Низверхен в пекло. В западно-славянской традиции он - Чернобог. СКИПЕР-ЗВЕРЬ - царь надземного Пекла (у греков - Аида). Главный противник Перуна. Вначале он победил Перуна и закопал его в землю. После освобождения Перуна был им побежден и завален Кавказскими горами. СЕМАРГЛ - согласно Велесовои книге, бог огня. Его инкарнацией является птица Рарог. В первой битве светлых и темных сил он победил Черного Змея. Он - бог огненных жертвоприношений, посредник между людьми и небесными богами. РОСЬ - дочь Днепра, русалка. Родила от Перуна Дажьбога. Прародительница русских людей (через Дажьбога). Потом} восточные славяне - сыны Дажьбога и "русские", то есть - потомки Роси. РИПЕЙСКИЕ горы - мифические горы, где находится сад Ирия. Известны также по греческим, скифским и индийским мифам. ПЕРАСКЕЯ - Змея, царица подземного царства, супруга Индрика-Змея, а потом - первая жена Волха. Убита Велесом. ПЕКЛО - славянский Аид, или ад. В разное время им правили различные Змеи и чудовища - Черный Змей, Скипер-Зверь, Индрик-Зверь, Волх, Велес, Кащей. Пекло, как и Аид, разделяется на три уровня, подобные греческим Тартару (самый глубокий уровень), Эребу (подземному пекельному царству), и собственно Аиду - надземной местности перед входом в подземное царство (эта местность и есть темное царство). БЕРЕЗАНЬ - райская местность, одна из Рипейских гор, также - название острова, подобного острову Буяну, либо -Атлантиде. На острове (горе) Березани растет солнечная береза "вниз ветвями и вверх кореньями." БУЯН - райский остров в Восточном море, подобен Атлантиде, Макарийскому острову. ВИИ - царь подземного мира, сын Черного Змея, отец Горынь, Святогора, Златогорки, Бури-Яги Усоньши ДАСУНЬ - темное царство, населенное дасу - демонами или представителями неарийских, неславянских племен. ГОРЫНЯ - горный великан, может обращаться в Змея Горыныча, охраняет темное царство. ДУБЫНЯ - лесной великан, может обращаться в Змея, охраняет пепельное царство УСЫНЯ - великан, охраняет проход в пекельное царство
Вратко: море - местопребывание многочисленных отрицательных, преимущественно женских, персонажей; жилище смерти, болезней, куда их отсылают в заговорах Его воплощения - море, океан-море, морской царь и его двенадцать дочерей, двенадцать лихорадок и т. п. Огненный Змей (в русских былинах о Волхе Всеславьевиче, в сказках и заговорах, в сербском эпосе о Змее Огненном Волке), Огненная Птица (сказочная жар-птица, словацкая "птица-огневик", птица Страх - Pax в русских заговорах с ее иссушающими вихрями и т. п.), один из аспектов символики змея и истоки змееборчества, тем более, что изображение змееборческого сюжета – битва св. Георгия со змеем является символом Москвы. При этом змей присутствует практически в любой мифологической системе и не всегда рассматривается как отрицательный персонаж. Отметим, что змея архетипически связывалась с землей, с которой соотносиласьь и богиня Мать. Поэтому в наиболее архаических мифах богиня прародительница имеет змеиный облик. В частности в таком облике она сохранилась у майя, где верховная богиня представлялась в виде женщины со звериными лапами и змеей на голове[1]. Древнемексиканская богиня Мать Чуакоатль изображалась с ребенком на руках и считалась «женой змея»[2]. В ряде случаев такие богини изображались со змеями, как, например критские богини, этрусская Менрва и римская Менерва, греческая Афродита и Геката и т.д. Позже, когда родоплеменные отношения стали заменяться (вытесняться) государственными или раннеклассовыми и вступили с ними в противоречие символ змеи переходит к мужскому персонажу. Отметим важную особенность. В обществах, где сами условия жизни требуют напряжения всех социальных усилий, роль мужского персонажа заметно возрастает. Особенно это связано с кочевыми обществами. Так у некоторых австралийских аборигенов, не привязанных к конкретной территории змея, может иногда связываться с мужчиной. Характерно то, что в описании австралийского ритуала[3], где описано как во время ритуального танца исполнители становятся предками, которых они представляют: Однажды я при-сутствовала на церемонии, на которую не допускают мужчин. У ног танцующих женщин показались две змейки; это было истолковано как знак, посланный предками-женщинами, обозначающий, что за ними подглядывают какие-то мужчины и что танец нужно прекратить. Чтобы нейтрализовать злые силы, женщи-ны бросали в воздух песок, быстро стирали узоры на теле и пучками прутьев подметали свои следы». В данном случае связываются с женскими персонажами; они предупреждают участников ритуала о мужчинах. Однако не следует сбрасывать со счетов и то, что сами змеи в данном случае могли олицетворять мужчин. Змей в период становления военной аристократии становится противником бога Громовникам - покровителя военной аристократии. Отсюда появляется и все многообразие мифов о змееборчестве. При стабилизации государственного правления и появления ранних форм монархий змей становится одним из атрибутов царской власти, как, например, урей египетских фараонов или дракон китайских императоров. Дракон в Китае также связывался с императором, являлся его эмблемой, а также обозначал верховного мужчину в Ритуалах.
Вратко: Обратимся к образу одной из древнеегипетских богинь – создательниц мира - Нейт, образ которой имеет как ряд отличительных, так и типологических особенностей. При этом отметим, что её культ при развитии Древнеегипетского государства был вытеснен культом солнечного бога Ра. Рождение Ра знаменовало собой начало гражданско-го года. В мифе посвященном богине (см. гл.3) мы имеем во-первых древний зооморфный образ Нейт как коровы, а во-вторых в мифе появляется мотив змея и смерти бога Ра, связанного с плодородием. Само сезонное убийство Ра богиня передает змею – своему сыну, однако сам принцип сезонного убийства бога плодородия по желанию, или от рук богини не изменяется. Впоследствии культ богини повсеместно был вытеснен культом бога Ра и некоторых иных мужских персонажей. Хорошо известно, что мифы Творения мира отражают господствующие в обществе социальные отношения и является их отражением. При этом динамика изменения таких представлений является показателем детерминирующего влияния социальных факторов на культурные и кросскультурные процессы. Мы рассматриваем представления о создании и обустройстве мира на примере мифологических систем существовавших в государственный период. В данном случае мы можем проследить динамику развития данных представлений и попытаться выявить их общую функциональную детерминанту при переходе от мировоззренческих представлений родового строя к раннегосударственному. Важная для понимания данных постулатов мифологема связана с древнейшими сказаниями пеласгов имевших раннегосударственный строй[4]. Отметим, что ряд исследователей называет этот миф орфическим, так как в трудах Аполлония Родосского говорится, что он получен из уст Орфея и имеет ряд совпадений с орфической космогонией. Рассмотрим содержание мифа: "В начале Эвринома, богиня всего сущего, восстала обнаженной из Хаоса и обнаружила, что ей не на что опереться. Поэтому, она отделила небо от моря и начала свой одинокий танец над его волнами". Укажем на важный момент, отмеченный в мифе. Он состоит в том, что танец был религиозным ритуалом, а в данном мифе инициирует порождение мира - богиня Эвринома начала творение с танца. Для нас данное обстоятельство важно еще и потому, что с древнейших времен сохранялся язык жеста для коммуникаций в социальной среде и
Вратко: между людьми и богами. Священность этого языка жеста и танца может указывать на его "первородность" и поэтому, "священность" относительно фонетической речи, тем более в зоопсихологии хорошо известны различные типы языков жеста и «танца», как комплекса ритуальных движений в животной среде. В нашей работе по мифологии и религии этрусков, одним из возможных предков которых являлись пеласгийские племена, описано, что танец у этрусков служил инструментом борьбы со смертью и болезнью, так во время эпидемии чумы в Риме этруски смогли остановить ее с помощью магического танца. Древнейшие жреческие коллегии Рима использовали танцы в своей сакральной деятельности[5]. Имеется сообщение о том, что в Малой Азии возле танцующих стояли старики с луками готовые покарать тех, кто допустит ошибку[6]. По староиндийскому поверью, танец без предварительной молитвы считался вульгарным[7]. До сих пор в Индии сохранились традиции храмового танца, направленного на воссоздание и возрождение жизни и природы. В Древней Греции одна из древнейших богинь Матерей – Артемида, по выражению Гомера «шумливая», считалась заядлой плясуньей. Греческая поговорка гласит: «Где только не танцевала Артемида»[8]. Она часто изображалась танцующей или в сопровождении танцующих. Танцы были обязательны и в культе Кибелы. Вернемся к пеласгийскому мифу для рассмотрения последующих этапов Творения у пеласгов и его аналогов в иных мифологических системах. "В своем танце она продвигалась к югу, и за ее спиной возникал ветер, который ей показался вполне пригодным, чтобы начать творение. Обернувшись, она поймала этот северный ветер, сжала его в своих ладонях - и перед ее глазами предстал великий змей Офион. Чтобы согреться, Эвринома плясала все неистовей, пока не пробудилось в Офионе желание, и он обвил ее божественные чресла, чтобы обладать ею. Вот почему северный ветер, который также зовется Бореем, оплодотворяет: вот почему кобылы, поворачиваясь задом к этому ветру, рождают жеребят без помощи жеребца. Таким же способом и Эвринома зачала дитя. Затем превратилась она в голубку, села, подобно наседке, на волны и по прошествии положенного времени снесла Мировое яйцо. По ее просьбе Офион обернулся семь раз вокруг этого яйца и высиживал его до тех пор, пока оно не раскололось надвое. И появилось из него все то, что только существует на свете: солнце, луна, планеты, звезды, земля и ее горы, реки, деревья, травы и живые существа.
Вратко: Эвринома и Офион обосновались на Олимпе, но он обидел ее, объявив себя творцом Вселенной. За это она ударила его пяткой по голове, выбила ему все зубы и изгнала в мрачные подземные пещеры. После этого богиня создала семь планетарных сил, поставив во главе каждой титаниду и титана". Отметим, что данная мифологема находит неожиданный резонанс в изобразительном ряде этрусской культуры, где Богиня-Мать Туран, соотносимая с греческой Афродитой, изображена на зеркале (зеркале из Принесте (G.K.V, 12)) обвитой змеей и с голубкой в руке, что полностью совпадает с текстом приведенного мифа. Божественность Туран подчеркнута тем, что за ее спиной изображены две пары крыльев, кроме того, данная богиня часто изображается в сценах. Связанных с возрождением души человека. Атрибутами греческой Афины так же являются змея и птица. Они же присутствуют и на изображениях древне критской Богини, имя которой не известно. Связь Афины с богинями – Прародительницами мира подчеркивается тем, что в мифе об Афине участвует дерево, которое она посадила на Акрополе и этим установила здесь своё господство. Мы полагаем, что олива, посаженная Афиной – некий аналог Мирового Дерева, дерева дающего благо, как и дерево благ земных в вышеприведенном хеттском мифе о Телепинусе. Кроме того, космогонизм Афины следует из того, что она считалась матерью Феба, т.е. солнца. В ранних верованиях Афина имеет одно из прозвищ – Kranaos; видимо, это потому, что великая Богиня была женой бога, одним из имен которого было Kronos – царь богов в доолимпийском пантеоне. В таком случае Афина – Царица богов. В связи с содержанием данного мифа следует упомянуть хеттский миф о змее Хедамму и Великой богине Астарте. По тексту мифа богиня соблазняет змея своим обнаженным телом, а затем они удаляют вместе и змея больше никто не видит. В некоторых вариантах мифа сказано, что семя Хедамму попало в Иштар и она зачала и родила змей. «…Вниз к морю пошла Иштар, и видит она Хедамму, он в волнах глубоких плавал. Но Хедамму голову поднял и стал смотреть на Иштар. А Иштар обнаженное тело обратило навстречу Хедамму… И больше Хедамму не пьет, и больше Хедамму не ест… О том рассказали Энлилю, что все удалось Иштар, что после встречи с Богиней Хедамму не пьет и не ест…» Возможно, в несохранившихся частях текста речь также идет о пляске богини перед змеем, потому, что в другом хеттском мифе об Улликумме Иштар, именно, пляской стремится воздействовать на чудовище. Характерно, что и в хеттском, и в пеласгийском мифах присутствуют одновременно три мотива. 1. Мотив моря. 2. Мотив великого змея и его конфликт с богиней. 3. Сексуальный мотив между змеем и богиней. Вполне вероятно, что в хеттском варианте мифа мы имеем отголоски того же мифа сотворения, только со временем переосмысленного и переработанного, так как после уничтожения или исчезновения Змея мир обновляется, как бы перерождается вновь после гибели, связанной с мотивом змея. Отметим, что связь правителя земли со змеем прослеживается, например, у египетских фараонов одним из символов царской которого являлось изображение змея – урий. Даже в Китае дракон, аналог змея служил символом мужского начала, а женским символом — птица феникс. Дракон в Китае также связывался с императором, являлся его эмблемой, а также обозначал верховного мужчину в Ритуалах. Связь женщины и змеи прослеживается и в русском фольклоре. Так герой одноименной былины – Вольга родился от связи княгини и змея, при этом его рождение сопровождалось многими космогоническими явлениями: затмениями, колыханием земли и т.д. По устному сообщению А.Н. Рыбина (Нижний Новгород, 2002г.) в Нижегородской области сохранились любовные заговоры – присухи, связанные со змеей. В одном случае живой змее протыкают глаза иголкой с ниткой и говорят, что, как сохнет голова змеи, так должен сохнуть по такой то имярек. Или завороженной «как палка» змеей стреляют с той же целью из лука. Такой «палкой» женщины выкапывают некоторые волшебные травы. Кроме того, змея используется в обряде предшествующем первым месячным у девушки, когда девушка скармливает ей специальную жабу, которая помогает девушке пройти посвящение воды, «чтобы не утонуть». Отметим, что вода повсеместно рассматривалась, как чисто женская стихия. Все эти моменты указывают на существование на Руси женских инициаций связанных со змеей, а также связи змеи и любовной женской магии
Вратко: Представляется крайне интересным, что мотив борьбы женского персонажа посредством магии с всепожирающем змеем сохранился в русском и славянском фольклоре до настоящего времени[9]. Нижеприведенный текст был записан А.Н. Ивановым 25 января 1988 г. в поселке Кумская Долина Левокумского р-на ставропольского края от Марии Кондратьевны Елесетюковой (1934 г. рожд.) и Анны Илларионовны Рамзаёвой (1935 г. рожд.). Особенность текста состоит в том, что под женским персонажем понпимается Орлица, которая защищает своё гнездо и детеё, т.е. выполняет основные женские функции, при этом способ борьбы с всепожирающим противником носит явно магический характер: «Как и билася Орлиха об сыру землю, заклинала же Орлиха всё невзгодушку». Соотнесение женского персонажа с Орлихой указывает на её мифологический и даже божественный характер, позволяющий через зооморфный образ Великой Богини, а символ орла у индоевропейцев всегда соотносился с высшими божественными силами, явным образом не вводить в христианскую традицию единобожия образ Богини Матери, как защитницы и спасительницы народа. Приведем сам текст песни для возможности его сравнения с приведенным в третьей части нашего исследования мифом о змее Хедамму. Во Вилоне, Вилоне славном городе. Урожался, собака, Змей Тугаринин. Об двенадцати же голов да об семь хоботах. Обвивал Змей Тугарин весь Вилон-город. Обкладал свои главы да над воротцами. Нападал Змей Тугарин на старших-больших. На старших-больших Змей Тугарин, на князей-бояр. Поедал он, Змей Тугарин, всех князей-бояр. До рогатый скот Змей Тугарин, до курей-гусей. Поедал Змей Тугарин всех курей-гусей. Сподымалася невзгодушка со синя моря. Затопила же невзгодушка все жэелты пески. Потопила же невзгодушка все желты пески, Поваляла же невзгодушка все сыры дубы. Разорила же невзгодушка тёплу гнездушку. Теплу гнёздушку невзгодушка, всё орлиную. Затопила же невзгодушка всех орляточкых. Всех орляточкых невзгодушка, дитеняточкых. Прилетела она, Орлиха, ко теплу гнезду. Её теплая то гнёздышка разоренная. Её мелкие орлятушки потоплёнаи! Залетала же Орлиха высоко-далеко. Как и билася Орлиха об сыру землю. Заклинала же Орлиха всё невзгодушку. Всё невзгодушку, Орлиха, - Змея Тугарина!
Вратко: Отметим некоторые особенности данного стиха. Во-первых сам Змей Тугарин «зародился» в самом годе Вилоне, иными словами, с ним генетически связан. То, что Змей обкладывает свои главы над воротами города, т.е. над сакральным местом связи сакрального пространства города с внешним миром, также говорит об определенной идентификации города Вилона (Вавилона) и самого змея. Учитывая то обстоятельство, что данный стих бытовал в христианской среде следует отметить, что в Откровении святого Иоанна (гл. 14, 8-10) говорится: 8. И другой Ангел следовал за ним, говоря: пал Вавилон, город великий, потому, что он яростным вином блуда своего напоил все народы. 9. И третий Ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется Зверю и образу его и принимает начертание на чело свое и руку свою, 10. Тот будет пить вино ярости божией… Иными словами соотнесение Вилона (Вавилона) и Змея Тугарина между собой и наказание города тем же змеем было вполне мотивированно с точки зрения христианской идеологии. Однако образ сырого дуба и Орлицы в народном мировоззрении соотносился с небесным миром. Невзгодушка представляемая как вселенский потоп стремящийся уничтожить не только земной мир «потопила же невзгодушка все желты пески», но и мир небесный, в образе орлиного гнезда, самих орлят и сырых дубов. Орлица, как зооморфный образ Великой Матери, выступает в данном случае как спасительница не просто рода людского, а всего мироздания. Интересен магический прием такого спасения. Рассмотрим его подробней: «Залетала же Орлиха высоко-далеко». Речь идет о выходе Орлихи в иное пространство не соотносимое с реальной землёй. В принципе варьируется принцип Архимеда: «Дайте мне точку опоры и я переверну Землю». Такое удаление указывает и на возможность использования Орлихой высших иномирных сил. Далее по тексту: «Как и билася Орлиха об сыру землю». Отметим, что магия ударения героя об сыру землю в русском фольклоре связывается с принципом оборотничества героя. В сказках герой или героиня после удара о сырую землю становятся такими красавцами «что не в сказке сказать ни пером, описать». С ударом о землю также связано превращение в тех или иных животных в сказочной традиции. Однако по тексту стиха Орлиха ни в кого не превращается, но принцип изменения имеет место, так как должна измениться сама ситуация гибели мира от Змея Тугарина и вызванного им потопа – «невзгодушки». В таком контексте удар Орлихи о землю может восприниматься как аллегория битвы неба и хтонических земных сил. Сам удар сопровождается магическим приёмом: «Заклинала же Орлиха всё невзгодушку. Всё невзгодушку, Орлиха, - Змея Тугарина!». Рассмотрим преображение мотива порождающей и убивающей Богини, связанной со змеиной символикой в русской фольклорной традиции. Отголоски мифа находим в былине о Михайло Потыке. Речь идет не о традиционном мифе змееборства, а именно о хтонической змее, обитающей в подземном мире, которая с одной стороны приходит (!) пожрать тело Потыковой жены, с другой – владеет живой водой и первородным жизненным принципом (в ряде случаев эту функцию выполняет ворон, т.е. ворониха). Во всех случаях белый персонаж – герой, "шантажирует" черный персонаж, связанный с культом Матери Сырой Земли, через потомство: подавят, мол, змеенышей или воронят-детушек. Земля, поглощая мертвую плоть, как и ворон – падаль, как и змея, вынуждена возвернуть ее в новом виде. «А молится змея тут, поклоняется: "Молодой Михайло Потык сын Иванович! Не бей больше змеи, не кровавь меня, принесу я те живу воду в три часу". Как отпускал Михайло сын Иванов был, как эту змею он поганую, как взял в заклад себе змеенышов, не пустил их со змеей со поганою. Полетела та змея по подземелью, принесла она живу воду в три часу…" Поэт В. А. Жуковский, образованнейший человек своего времени, воспитатель и учитель цесаревича, основываясь на древних сказках и преданиях, переложил данную мифологему в стихи. При этом уже происходит замена женского персонажа на мужской, хотя и остается мотив шантажа через детей и семейную привязанность, более свойственную богиням Матерям. Мы приводим именно поэтический вариант мифологемы, а не его многочисленные фольклорные прототипы, как наиболее понятный и обобщенный, тем более и то, и другое относится к одной культурной традиции: «А между тем, недвижим, бездыханен, облитый кровью, на поле широком лежал Иван царевич. Так прошел весь день; уже склоняться начинало на запад солнце; поле было пусто; и уж над мертвым с черным вороненком носился, каркая и распустивши широко крылья, хищный ворон. Вдруг, откуда ни возьмись, явился Серый Волк: он, беду великую почуяв, на помощь подоспел; еще б минута, и было б поздно. Угадав, какой был умысел у ворона…».
Вратко: Кстати, умысел ворона был вполне очевидный – выесть очи, что непосредственно связаны с душой, и таким образом, унести душу в Навь. В рассматриваемой ниже (Приложение 3) мифологеме о сестрице Аленушке и братце Иванушке лютая змея высосала очи у сестрицы, полонив ее. «… он дал, ему на мертвое спуститься тело; и только тот спустился, разом цап его за хвост; закаркал старый ворон. "Пусти меня на волю, Серый Волк", - кричал он. "Не пущу, – тот отвечал, - Пока не принесет твой вороненок живой и мертвой мне воды!" И ворон велел лететь скорее вороненку за мертвою и за живой водою. Сын полетел, а Серый Волк, отца порядком скомкав, с ним весьма учтиво стал разговаривать, и старый ворон довольно мог ему порассказать о том, что он видал в свой долгий век меж птиц и меж людей. И слушал его с большим вниманьем Серый Волк и мудрости его необычайной дивился…» В былине о Добрыне также обнаруживаем древнейший сюжет о противоборстве, но и определенном единстве черного и белого начал, выразившийся в вызволении из Змиева плена людей, через победу белого героя над хтоническим персонажем. В данном случае представлен мотив борьбы социально-государственного «княжего человека» Добрыни и Змея, связанного с горами, пещерами, землёй. Отметим, что исторический Добрыня был известен как креститель Новгорода и иных мест по воле Владимира. Фактически он боролся с родовыми культами, связанными с родовой землей в пользу государственной социальной религии – христианства. Всё не христианское в православии соотносится с Сатаной, одним из проявлений которого в поучениях против язычества называется «зверь лютый», или «змей». Поэтому сюжет связанный с циклом былин о Добрыни, возможно, следует связать с темой борьбы социально-государственного и родоплеменного строя, выразившегося, в том числе в борьбе христианства против славянского язычества. Данный мотив может иметь и более глубокий подтекст. Люди, находясь в плену, как бы пребывают вне жизни, и получают ее вновь. Соответственно, выручается и героиня – Забавушка Путятична. Можно сделать вполне закономерное предположение, что содержание былины связано с идеей посмертной реинкарнации души (или её спасением в христианстве), выхода её из хтонического мира, так как змиев плен и нахождение в его пещере может расцениваться как символическое умирание, а победа “белого героя” над змеем, как победа над самой Смертью. В данном случае для нас представляется важным то обстоятельство, что если наша гипотеза верна, то возрождение души в славянской традиции связана с женским персонажем, как и в приведенной в исследовании этрусской и иных мифологемах. При этом отметим, что само слово «душа» в русском языке имеет женский род. «Брал-то ю за ручушки за белыи, да за нёй брал за перстни за злаченыи, да повел-то ю из нор он змеиныих. Говорил Добрыня таковы слова: Ай же полона да вы ресейскии! Выходите-тко со нор вы со змеиныих, ай ступайте-тко да по своим местам, по своим местам да по своим домам. – Как пошли-то полона эты расейскии ай со тых со нор да й со змеиныих…» Символика рассмотренных текстов восходит уже не просто к космогонической битве Черного и Белого богов, а к слиянию и разделению женского и мужского начал, порождающих жизнь и сам Мир на всех его уровнях.
Вратко: И ворон и змея есть представители хтонического мира, первичного по отношению к остальным, причем змея ползает, и ходит (змеенышу отдавили лапу), а так же может летать. Иными словами хтонический мир представлен в трех ипостасях и связан с тремя космическими сферами: подземной (ползание), земной (хождение), небесной (полет). Женский змееборческий мотив в мифах, как антицарский, где под царем понимается временный сезонный или циклический жених Великой Богини, указывает на то, что переход власти от родовых структур к раннегосударственный в ряде случаев не был безболезненным, а носил затяжной и переменчивый характер. Также следует отметить, что в литературе, например Дж. Фрезером («Золотая ветвь рассматривались древнейшие варианты принесения в жертву царя для возрождения сущности природы и Космоса являющихся функциональными атрибутами Великой богини Матери. Следует указать на достаточно существенную особенность змееборческого мотива. В ряде случаев, когда острота социальной борьбы отступает на второй план змееборцем опять становится женщина. Характерным примером такой обратной трансформации являются русские духовные стихи о Егории Храбром (Георгии Победоносце). В статье Т.Б. Хлыбовой «Образ змееборца в духовных стихах о Егории Храбром»[10]. указывается на трансформацию данного мотива в разных социокультурных условиях. Автор пишет: «В белорусских стихах описание расправы над змеем выглядит более детальным и полным…. Это закономерно: здесь змей – символ язычества; его уничтожение – центральная идея, а соответствующий мотив – кульминация стиха. В русских стихах расправа переносится: Егорий не убивает, а лишь усмиряет змея, лишает его власти и силы. Центральным в русской версии становится обвязываения змея поясом и передачи его во власть царевны, которая должна вести его в город и заставить их бросить «веру латинскую, басурманскую», вернуться к «истинной христианской». Иными словами женщина функционально организовывает социальное пространство. Её противник змей практически соотнесен с городом и царством, как он устрашен и покорен, так и сам Город должен быть устрашен посредством уже самого змея. Таким образом, город и его царь, как и в наиболее архаических мифах выступают противниками Великой Богини или лица её заменяющего – царевны. При этом её победа достигается через змееборческий мотив. Автор указывает, что мотив змееборчества женского персонажа при этом не исчезает: «В ряде текстов царевна превращается в змееборицу: именно она осуществляет окончательную расправу над змеем: «Повела змея на гору каменную, поставила змея она камни, проклинать стала змея с каменем» (Бессонов, № 120), «стегнула змея она да поясом, а рассыпалась змея желтым песком (Ончуков, №3)». Далее автор указывает на роль самого изначального змееборца святого Георгшия: «Соответственно и Егорий перестает выполнять функцию «классического» змееборца, чаще всего он усмиряет змея словом и передаёт его во власть царевны, которой в доброй половине текстов препоручаются и задачи физической расправы со змеем. В большей степени Егорий напоминает чудесного помощника: он помогает царевне справиться со змеем. В белорусской же версии Юрий – змееборец, побеждающий силой оружия змея-язычество и спасающий девицу от смерти».
Вратко: На данном показательном примере хорошо видно, что идея мужчины - змееборца становится актуальной только во время серьёзных социальных преобразований, будь это борьба царской власти с властью локальной-родовой, или борьба института церкви против язычества, также связанного с родовыми В связи с данной проблемой и для подтверждения нашего тезиса обратимся к другому региону и другому историческому периоду. Для этого рассмотрим некоторые особенности культа этрусско-римской богини Уни/Юноны. В Риме Юнона/Уни имела обряд кормления девушками змеи, от которой зависело плодородие года. О древнейшей связи богини Матери и Змея, змеи мы уже говорили ранее. Сама мифологема связывалась с сезонным возрождением и умиранием природы, а также с женскими жреческими посвящениями и культом брака и любви. Еще у италиков в честь Юноны/Уни существовал обычай: в Ланувии, при обряде инициаций, в пещеру вводили девушек, которым предстояло накормить змею, посвященную Юноне. Кормление проводилось для проверки девственности испытуемой: поглощение змеей предлагаемой еды доказывало невинность девушки (Propert. IV 8, 3—14). Отметим, что принятие змеей корма символизировало оплодотворение девушки и должно было оказать магическое влияние на урожай и общее изобилие. Проведение подобных обрядов указывает на древнейшее хтоническое происхождение культа богини, что подтверждает выдвинутые нами гипотезы. Хтоничность Уни подтверждается еще и тем, что ей посвящались хтонические животные — козы. Связь Уни со змеями имеет много параллелей среди культов различных материнских божеств и божеств плодородия, имеющих хтонический характер. Так, изображения женщин — богинь со змеями в руках известно на Крите. Часть пеласгов одно время жило на острове Крит, возможно, они перенесли культ Уни в Италию. Это указывает на определенную близость верований этрусков и древнейшего населения Крита, черты такого родства мы встречали и ранее. Кроме того, по характеру культа считается, что Уни имеет восточное происхождение. Характерно, что у скифов и славян связь женщин и змей также носила культовый сакральный характер. Упомянем легенду о происхождении скифов от полуженщины-полузмеи, рассказанную Геродотом. Повсеместный культ змей у славян был связан с плодородием. Кроме этого, одним из основных оберегов у русских вплоть до XIX века были медальоны-«змеевики», на которых часто изображались змеи и женщины. Само наличие подобных мифов указывает на некий змееборческий цикл мифов, где борцом со змеем предстает Великая Богиня. Змей в мифах, особенно в пеласгийском мифе - явное олицетворение мужского начала. Сам сюжет восходит к ранее разобранному сюжеты о сакральном браке богини и представителя родовой земли – бога или царя. Со временем при разделения принципа единства мироздания на принципы бинарных оппозиций и противопоставлений типа: небо-земля, символ змея отошел к мужскому персонажу в мифологии, которое и олицетворяло родовую землю. Конфликт богини со змеем – это конфликт древней матриархальной мировоззренческой структуры, где богиня олицетворяет всё мироздание и новой патриархальной, где родовая земля соотносится в ряде случаев с ведущей мужской гендерной позицией. Мотив битвы со змеем имеет максимальное распространение в предгосударственный период как отражение конфликта между представителями пред государственной власти и родовой системой правления, выразившийся во всеобщем индоевропейском мотиве битвы бога Громовника и Змея. В общем статья последняя чья-то (не помню чья) по теме.
полная версия страницы